Иван Глазунов говорит о своем отце Илье Глазунове охотно. Он не боится сравнений И спокойно информирует, что как начальник Российской Академии живописи, ваяния И зодчества Он во многом следует заветам отца, А как художник развивается по собственному, индивидуальному пути.
в эти дни перед стоит непростая задача - как отметить 90-летие со дня рождения Ильи Сергеевича (род. 10 июня 1930 года), принимая во внимание продолжающийся режим ограничений при организации встреч, выставок И Т. П. Мероприятий. Однако Ивану Ильичу решать подобные проблемы не впервой. Про Это И многом другом Он поведал в беседе Алине Артес.
Вообще эта дата – 90-летие со дня рождения Ильи Сергеевича – является знаковой для многих друзей И учеников живописца. Папа ушел от нас буквально не так давно, И память о нем жива в воспоминаниях современников. По этой причине, само собой, 10 июня мы будем встречаться онлайн на интернет представительстве Академии И вспоминать, каким Он был. А после снятия ограничений получат распространение И другие возможности.
В течение всей жизни Он никогда не стремился плодить себе подобных учеников. Он был индивидуален И по манере своего творчества, И по своим идеям, по этой причине высоко ценил индивидуальные качества в иных. Он не любил, когда ученики становились его микро-копией. Он всегда учил на классических примерах, страстно любил итальянскую живопись И возил студентов в Италию Даже Тогда, когда Это было почти невозможно. Он посеял вокруг себя взрастающее поле людей, которые от него много брали. Студенты получили от него витамин творчества, Но в будущем воплощали свои идеи сами.
ученики воспринимали его позиции по-разному. Кто-то слетал с дистанции, кто-то начинал его копировать (почти всегда провальный опыт), А кто-то с базой на его идеи создавал что-то свое. Последнее наиболее радовало отца.
Наши дипломные работы разнообразны. Это И исторические темы, И современные. И мы стараемся дать людям свободу самовыражения.
Более того, Я никогда не получал особых поблажек. В Суриковском институте Он меня И разносил порой, к тому же в довольной жесткой форме, по этой причине Я не в силах сказать, что отношение ко Мне было каким-то иным, особенным.
И хотя обо Мне заявляют, что Я продолжаю дело отца, Я все же иду своей дорогой. Я не копирую стиль, А развиваю определенные из мыслей. Это справедливо И для творчества, И Академии, И жизни.
И когда эта русская история была показана в столице России, она получила бешеную известность. Тогда никто не занимался поиском национальной идентичности, И Это было чем-то родным И прекрасным. Народ Тогда стоял в очередях вокруг « Манежа», потому что находил в работах какую-то утраченную эстетику, идею русского пути.
И хотя серия во многом является мрачной, Мне она почему-то наиболее близка, И Я точно знаю, что не Мне одному. Это совершенно не академический художественный язык И собственный найденный путь в искусстве.
помимо этого, Мне нравятся иллюстрации к Достоевскому, огромная картина « Мистерия XX века». Я помню этот шум вокруг нее, помню закрытие экспозиции. Но в этой картине – вся история XX века. Мне кажется, по ней можно многое понять про то времени.
А еще своим творчеством Он был понятен на практике каждому. Я нередко встречал его работы в домах обычных людей, буквально далеких от искусства. Казалось бы, что делает картина « Два князя» в квартире у механика? А она там есть! Народ находил в его творчестве что-то свое, родное.
помимо этого, Он был обаятельным человеком. Он мог зацепить за душу, заразить человека любовью к прекрасному. Даже если граждане общались с ним хотя бы пятнадцать минут, они запоминали его, И потом не имели возможности забыть всю оставшуюся жизнь. У него была особенная магия, которую Он излучал вокруг себя. И Он делился этой магией с людьми рядом. Наверное в этом И была его сила как живописца И как человека.
